На беpегy ночной pечки сидел одинокий Змей Гоpыныч и душевно пел хоpом...
Периодически даю себе слово, что снова начну писать в дневничок, потому что потом самой интересно читать, что со мной происходило. Но все как-то не получается.
Честно признаюсь, больше двух лет вела дневник в другом месте, где мои проблемы со здоровьем были более уместны, чем в окружении аниме, бжд, фиков и прочей нереальности. Ну, в таком окружении, истерить по поводу уходящей жизни, как-то неудобно было.
За это время у меня сильно изменился характер.
С одной стороны, я стала очень нетерпимой. Я перестала молча прятать в себе обиды, и прямо высказываю то, что меня обижает. На фразу: "Ну прости, я не хотел(а)", я отвечаю: "С какой стати? Ты всерьез считаешь, что можно сделать гадость, а потом сказать "прости" и с тебя все спишется? Нет, я не прощаю! Не делай того, за что потом нужно просить прощение!"
С другой стороны, я стала более смиренной, чем раньше. Если бы раньше я увидела, как кто-то складывает папки на верхнюю полку шкафа так, что они вот вот грохнутся на его башку, я бы подорвалась и начала складывать папки так, чтобы они не упали. А теперь я смиренно наблюдаю за действом, и как потом папки падают на голову складывавшему, и смиренно думаю, что это для чего-то нужно было, например, что у складывавшего мозгов теперь прибавится, и в следующий раз папки будут сложены правильно.
Я научилась спокойно, словно обсуждая погоду за окном, говорить о смерти, и что нас может ждать после жизни. И заметила, как окружающие боятся таких разговоров. Все-таки мы живем, пребывая в стойкой иллюзии, что будем жить вечно, и что смерть - это не про нас. Мне пришлось стать скрытной и молчаливой, потому что каждый раз, когда тебя спрашиват, о чем ты думаешь и ты честно отвечаешь, наблюдать испуг в глазах окружающих - это испытание. Лучше пусть не знают о чем я думаю.
Честно признаюсь, больше двух лет вела дневник в другом месте, где мои проблемы со здоровьем были более уместны, чем в окружении аниме, бжд, фиков и прочей нереальности. Ну, в таком окружении, истерить по поводу уходящей жизни, как-то неудобно было.
За это время у меня сильно изменился характер.
С одной стороны, я стала очень нетерпимой. Я перестала молча прятать в себе обиды, и прямо высказываю то, что меня обижает. На фразу: "Ну прости, я не хотел(а)", я отвечаю: "С какой стати? Ты всерьез считаешь, что можно сделать гадость, а потом сказать "прости" и с тебя все спишется? Нет, я не прощаю! Не делай того, за что потом нужно просить прощение!"
С другой стороны, я стала более смиренной, чем раньше. Если бы раньше я увидела, как кто-то складывает папки на верхнюю полку шкафа так, что они вот вот грохнутся на его башку, я бы подорвалась и начала складывать папки так, чтобы они не упали. А теперь я смиренно наблюдаю за действом, и как потом папки падают на голову складывавшему, и смиренно думаю, что это для чего-то нужно было, например, что у складывавшего мозгов теперь прибавится, и в следующий раз папки будут сложены правильно.
Я научилась спокойно, словно обсуждая погоду за окном, говорить о смерти, и что нас может ждать после жизни. И заметила, как окружающие боятся таких разговоров. Все-таки мы живем, пребывая в стойкой иллюзии, что будем жить вечно, и что смерть - это не про нас. Мне пришлось стать скрытной и молчаливой, потому что каждый раз, когда тебя спрашиват, о чем ты думаешь и ты честно отвечаешь, наблюдать испуг в глазах окружающих - это испытание. Лучше пусть не знают о чем я думаю.
А в моем случае... я смирилась, будь что будет. Только не хотелось бы, чтобы какие-то недоделанные дела остались.
Вы изменились. В каком-то очень хорошем смысле.
Мне хорошо у вас.
Что бы с вами ни происходило - это светлое. А значит, не нужно отчаиваться.
Заходите почаще. А я буду стараться, чтобы было здесь что почитать